Подборка выборочная и произвольная, собранная В.А.Деминым для души – собственной и возможных читателей. Чтобы помнили… Всего 12 , а так хочется больше ! Возможно, дополню, если соберусь с силами…
Вначале приводится оглавление стихов /не интерактивное, но помогающее при выборе интересующих строк/
ОГЛАВЛЕНИЕ
- Запылала рябина у дома,
- Люблю до боли вечера
- Приставная, озорная, а всего ступенек – пять.
- Не спеши, хотя спешит дорога
- Босая женщина
- Антоновка
- Соловьиный запев
- Купальщица
- У меня глаза голубые
- Осенние туманы
- Яснее даль, луга и перевозы
- Ты ещё красива статью
1
Запылала рябина у дома,
Загорелась, пожаром зажглась.
Я с годами люблю по-другому
Красных ягод горчавую сласть.
Вечереет. А небо ненастно.
Сад об осени мне говорит.
А рябина, как девушка в красном,
У калитки, смущаясь, горит.
* * *
2
Люблю до боли вечера.
Их медленное угасанье.
Сейчас бежать бы на свиданье,
Срываясь радостно с бугра.
В безмолвье дóрог каждый звук,
Напев далекий чьей-то речи.
Мне каждый уходящий вечер –
Как уходящий в полночь друг
* * *
3
Приставная, озорная,
А всего ступенек – пять.
Сено колкое, играя,
Лезет в губы целовать.
Хорошо в цветочной пене,
Словно в душу льется май.
Ах, тесовые ступени,
Только б слышать:
«Руку дай!»
Я и верю и не верю,
Ты поверить помоги.
Только знаю:
Скрипнут двери,
Прошуршат твои шаги.
* * *
4
Не спеши, хотя спешит дорога.
Пьет река малиновый закат.
И упали тени у порога,
Разметались крыльями стрижат.
Не спеши, меня не замечая,
Не спеши сквозь первую весну,
В колыбели синих глаз качая
То зарю, то дымную луну,
Чтоб кого-то мучать, звать впервые,
Задыхаться от слепой тоски.
И шумели волосы ржаные,
И припухли губы, как соски.
Я согрею робкие ладони.
А устанешь — на руках снесу.
Пить захочешь, милая, запомни:
Соберу по капельке росу.
Я хочу, чтоб песня не грубела,
Ты ее другой не принимай.
Посмотри: с черемухою белой
Заблудился за рекою май.
Не спеши, замедовело слово.
Доверяю таинства свои.
Облака — нахохленные совы,
Да закат целуют соловьи.
Улыбнулся сумрак многосвечный,
Зажигая небо над тобой.
Постоим!
И пусть коснется вечность
Той калитки с рыжею скобой.
* * *
5
БОСАЯ ЖЕНЩИНА
Трава в асфальте прорастала,
Пил город пиво у ларьков.
А мимо женщина ступала
Под сонный говор каблуков.
И вслед мужчины ей смотрели,
Усами в пене шевеля.
Был душный день…
Лучи багрели,
Багрела в мареве земля.
Ног глаз чужих не замечая,
Сквозь взгляды их прошла она.
Быть может, тайною печалью
Была душа ее полна.
Ждала ль кого, иль забывала,
С работы ли устало шла?
А туча солнце закрывала,
Густела ветреная мгла.
Вот дождь прошил
жгутами
просинь
Над опустевшим вмиг ларьком.
Она же, лаковые сбросив,
Вдруг побежала босиком.
И ощутила под собою
Тепло асфальта и дождя,
Как будто детство голубое
Бежало, лужи бороздя,
Бежало, словно не по городу,
По лугу – в платьице цветном,
И, запрокидывая голову,
Ловила майский ливень ртом.
А ей кричали в отдаленье:
«Сюда!
Укройся!
Ведь гроза!»
В ответ в каком-то ослепленье
Светились мокрые глаза.
Усмешки колкие бросая,
Гадали люди: что к чему?
Бежала женщина босая
Навстречу детству своему.
* * *
6
АНТОНОВКА
На тонких ветках малые планеты.
Ствол яблони –
Сама земная ось.
И около нее вращалось лето,
Просвеченное зорями насквозь.
Оно вращалось в дымной карусели,
Широкими крылами поводя.
И радуги зеленые глазели
Среди листвы — зеленого дождя,.
Кормило солнце.
Словно мать ребенка,
Сосала завязь розовый сосок.
Седой туман закутывал в пеленки.
И ветер пел, протяжен, невысок.
Склонясь к земной
Притихшей колыбели,
Нашептывал доверчиво слова.
А яблоки росли,
Мужали,
Зрели.
Им мало было этой колыбели,
Хотелось им простора, торжества,
О зрелость, что явилась в перволунье,
Томление неясное пока.
Кружилась осень — дикая плясунья.
Из рукавов пуская облака.
Остановись, глухое увяданье,
На полпути остановись, отпрянь
Ведь яблоней весенней мирозданье,
В густом цвету завьюженная рань…
Плоды висят над тайной тяготенья.
Уже коснулась стылая струя.
Есть торжество земное в их паденье —
Они вкусили сладость бытия.
* * *
7
СОЛОВЬИНЫЙ ЗАПЕВ
Брату Лёне
Смаху волосы ерошил,
Гнался следом теплый ветер,
Перепрыгивал канавы,
Залезал в любую щель.
Этой радости короткой
Я, наверно б, не заметил,
Но меня остановила
Удивительная трель.
Как хотелось дотянуться,
Тронуть ласково рукою
Эти маленькие крылья,
Что вобрали буйство сил.
Я хотел бы захлебнуться
Каждой звонкою строкою,
Уходящей, улетающей
В ослепительную синь.
Он пьянил, роняя звёзды,
Он гремел не ради славы,
Просто был такой от рода,
Неказистый и шальной.
Показалось, пела роща
Каждой веткою корявой,
Показалось, пели корни,
Забывая перегной.
Оборачивались люди
И вздыхали в умиленье
«Ишь заладил самый первый!
Объявился в аккурат!»
Очищает в жизни души
Даже маленькое пенье.
Соловей, я принимаю
Твой ликующий раскат.
1969 г.
* * *
8
КУПАЛЬЩИЦА
У ног ее темнело озеро,
Была вода тиха-тиха.
Загукала и заелозила
Зеленогорлая ольха.
Все замерло и чуть опешило.
Ступала юная краса.
Не зря коряги, будто лешие,
Сопя, таращили глаза.
Кричала где-то выпь болотная,
Затосковал камыш до слез.
Входила в озеро дремотное
Заря смеющихся волос.
Перед такой склониться стоило.
О, грозовых бровей излом!
Казалось, на цветах настояна,
На дурнопьяне луговом.
Аукали кувшинки белые.
Звал шорох молодой смолы.
За ней брели оторопелые,
Разгоряченные стволы.
Плыл звон сосновый да березовый.
Одна, в безгрешной наготе,
Шла не спеша туманом розовым
По черной, кычущей воде.
Ах, это чудное видение!
Не зря, приплыв издалека,
Над ней, светясь от удивления,
Остановились облака.
Зовущих губ алели краешки,
Вдруг рассмеялась озорно,
Швырнув серебряные камушки,
Которым так звенеть дано.
Все страхи девичьи отбросила,
А лес стоял лохмат и бос…
В глухом лесу качало озеро
Зарю смеющихся волос.
* * *
9
У меня глаза голубые,
У тебя ж — две зеленых луны,
Но мои глаза луговые
В твоих лунах отражены.
Май дастся не только юным,
И, хотя мой отпел соловей,
Я молюсь твоим ласковым лунам,
А еще—куполам церквей.
Все поля застеклила прохлада,
И дорогу засеяла мгла,
Но прозрачная грусть листопада
В мою душу цветами легла.
Я до глупого был непотребен,
Но не прятал себя на засов.
Продолжается светлый молебен
Перелесков и желтых лесов.
Дни мои в золотом перемоле,
И еще далеко до межи.
Засверкай мое зеркало воли,
И глубокую грусть обнажи!
Снова рощами сумрак процежен,
Снова шорох волнует зарю,
Я ль не каждой молекулой нежен,
Я лъ в желаньях своих не горю?
Я оставил обиды любые,
Это даже понятно ежу.
Погляди же в мои голубые,
Как в твои я сегодня гляжу.
На просторе звенеть моим струнам,
Чтобы Русь да была здоровей…
Я молюсь твоим ласковым лунам,
А еще — куполам церквей.
24 октября 1990 г.
* * *
10
ОСЕННИЕ ТУМАНЫ
1
Целует лист прохладные поляны,
А я в лугах приветствую туманы,
Они плывут, таинственно светясь,
Раскинув вдруг сверкающую вязь.
И что-то в них есть нежное такое,
Что говорит не только о покое.
2
В багряном половодье листопада
Брожу один, душа раздолью рада,
Вино равнин мне освежает грудь,
А листья шепчут: «Горькое забудь!»
И я всё чаще вспоминаю Бога,
Когда в тумане прячется дорога.
3
Тепла уж нет, а есть его остаток
Среди холмов, среди полей и грядок,
Среди пустых опушек и низин,
И молодых взволнованных осин,
Но рощам всё же пламенеть приятно,
Хотя и в них мне что-то непонятно.
4
Ах, родина осенняя! Ужели
Твои густые травы порыжели?
Но это так! И здесь ошибки нет,
А наши дни полны туманных мет,
И что скрывать — обиды в них не новы,
Хотя обиды трепетать готовы.
5
Любимая! Ты вся во власти эха,
Рассыпь скорей в тумане горсти смеха,
Окликни из глубокой темноты.
Любимая! Зачем же медлишь ты?
Среди стогов качни изгибным станом,
Меня до рёбер заплеснув дурманом.
6
Ах, буйство чувств! Мне за себя не стыдно,
Я вдаль гляжу, но никого не видно,
Тону в густой, туманной пелене,
Где машет клён ракитовой луне.
Я не раскис ещё – и, слава Богу,
Роняя вздох на лунную дорогу.
7
Я разве стар? А если так – и что же?
Мне хмель любви по-осени дороже.
Кто горечь пил, тот хочет мёда всласть,
Чтоб в горечи житейской не пропасть,
Не обмануть ни друга, ни себя,
И грешный мир по-новому любя.
8
Регламент лет нам всем даётся свыше,
Как золото стропил даётся крыше,
Как тополям прожилочная медь,
Где есть черёд: пылать и холодеть,
Но родине даря тепла остаток,
Я счастлив от макушки и до пяток.
9
Бредут стога и копен караваны,
Задумались кудлатые туманы.
Кочуя по низинам и холмам,
Где кочевал ещё недавно сам,
Где возле копен, как сама тревога,
Моя звенела лунная дорога.
10
В наплыве золотого океана
Я не могу без русского тумана.
О, родина! Кокошники берез,
И скрипы одинокие колёс.
Такой уж я, а быть другим — не стану,
Когда так тянет к русскому туману.
11
Багрянец скоро отойдёт. А жаль!
Но с каждым днем прозрачнее печаль
Холмов и рощ… А тонкий крик отлёта
Последней грустью напоил болота.
И я бодрюсь! Горит моя душа,
Охапкой дум по-осени шурша.
15 октября 1991 г.
* * *
11
Яснее даль, луга и перевозы,
А ты, рябина красная, гори!
Невинный смех рассыпали березы,
Волнуя лес оборками зари.
Яснее даль, яснее мой рассудок,
Хотя вот-вот нагрянут холода.
Уж лист дрожит.. Камыш по волчьи чуток,
И черным страхом полнится вода.
Всему — своё! Но это изреченъе
Меня гнетет. В нем увяданья зов.
Уж тонет роща в тихом золоченье,
Раскинув ветви вроде парусов.
Я не юнец то шумный, то веселый,
Все меньше радости и меньше гроз.
Среди полей с поклажею тяжелой
Годов моих скрипит усталый воз.
Я жил во власти песенных мгновений,
И нес охапку самых буйных дум,
Я так хотел постигнуть суть явлений,
Да не постиг, тревожа дерзкий ум.
Но мне милы нагие думы эти,
И тайный дух повелевает мной.
Ошеломив молекулами меди,
Готов звенеть багрянец рассыпной.
Нет, на былое сетовать так глупо,
Когда оно ушло куда-то прочь,
Когда годов грохочущая ступа
Не устает вес лучшее толочь.
Я на пороге божьего ответа,
А дальше что? — и повторю вопрос.
В холодной дымке мглистого рассвета
Я вышел на сверкающий откос,
1984 г.
* * *
12
Ты ещё красива статью,
А в глазах курлычет Русь.
Я сиреневому платью
В синих сумерках молюсь.
И пускай огнём багряным
Я однажды догорю.
Я же этим складкам пьяным
Верю больше к сентябрю.
Я дитя равнин безбрежных
Оттого в моей стране
Даже осень любит нежных
А мечтательных вдвойне.
Не поглядывай же строго,
А в холодный час зари
Хоть украдкой, хоть немного
Ты меня боготвори.
Я кажусь быть может странным,
Но собой, как жёлтый клён.
Я к твоим шелкам туманным
Всей тоской приговорен.
Мне мила такая плата,
Но милей упав на грудь
В половодье аромата
Теплых локонов тонуть.
И тонуть не перестану
Выпив ивовость твою
Я цветам, а не стакану
Жатву буйства отдаю.
Над полями медный топот
Месяц бросил выбрав час.
Но в шелках твоих мой шёпот
Не завял и не погас.
И хотя уж годы ратью,
И курлычет громко Русь.
Я сиреневому платью
В синих сумерках молюсь.
1998 г
8 сентября 1998 г поэта не стало…