Еще летом 1966 года в стройотряде спортсменов «техноложки» на озере Глубоком я занимался подводной охотой с применением гарпунного ружья с двумя резиновыми тяжами. Такие ружья за 11,80 р. из магазина «Динамо» на Литейном пр. квалифицировали как «с одной парой тяжей». Вторую пару (запасных) тяжей я впервые прикрепил к ружью с помощью проволоки от «солдатской» кровати на турбазе в Сухуми в 1970-м году. Ружье себя неплохо зарекомендовало (правда, от двойных усилий быстро стерлось шептало, цеплявшееся за хвостовик гарпуна), и его у меня выпросили и выкупили ребята-студенты из ГДР. Мы с братом нищенствовали в конце пребывания, и предложенные немцами 30р очень нас выручили, тем более погода слегка испортилась, заштормило! Но в последние три дня, уже без ружья, в районе Нижней Эшеры я повидал столько разной крупной рыбы, что сильно горевал об утрате…
Через пару лет я приобрел такое же ружье, и мастера на кафедре оснастили его фирменным креплением для второй пары тяжей. Нормально поохотиться с ним мне не пришлось, но в конце 1970-х я дал его сослуживцу, уезжавшему на Каспий за крупной рыбой. Его это ружьё удовлетворило!
Работая на кафедре ядерной физики ЛТИ им. Ленсовета (с начала 1970-х – кафедра радиационного материаловедения), я стал членом подводного клуба «Дельфин» (руководил им Юрий Соловьев). Энтузиазм ребят поддерживался регулярными тренировками в бассейнах, разработкой и изготовлением новых образцов акватехники.
Собирались мы в подвальном помещении кафедры органической химии (на верхнем символическом фотоколлаже видна железная крыша подвала у входа на кафедру).
Мы сами создавали новые варианты воздушных автоматов типа «акваматик», изготавливали копии подводных ружей «ягуар» фирмы «Спиротехник», пытались изготавливать копии мокрых гидрокостюмов той же фирмы. Поддерживая тесный контакт с городским клубом подводников при ДК им. Ленсовета, добывали чертежи изделий! Очень удивила выкройка «мокрого» гидрокостюма фирмы «Спиротехник». Он собирался из крупных «базовых» отрезов и множества мелких кусочков листообразной формы, при сшивании, проклеивании (и возможной вулканизации), воспроизводивших линии тела пловца! На листе черной пористой резины между правильно выложенными бумажными и картонными трафаретами выкройки практически не оставалось зазоров! После раскроя одного небольшого стандартного листа практически не оставалось обрезков.
Были интересные погружения на прозрачных озерах Карельского перешейка, были и трагические случаи…
Запомнилась поездка на Яппельские озера осенью 1973 г. Она заняла всего один день – «от зари до зари». Добирались на поезде (на дизеле), а потом шли пешком до выбранного озера (по современным описаниям – это было самое чистое, живописное Тарасовское озеро). Со всем снаряжением на себе. С грузовыми поясами, с заряженными аквалангами
Участники поездки на Яппельские озера. Спустя более 50-ти лет память не удерживает имена и фамилии участников. Только некоторые… Слева направо Петя Боголюбов, рядом с ним его друг Макаровский, четвертый – автор повествования Демин. Лица остальных помню, а имена скрылись за давностью лет…
Обустройство лагеря. Подготовка и первые пробные погружения.
Вода оказалась действительно очень прозрачной и холодной. Погружались в гидрокостюмах «Садко-1» (с открытым лицом, под маску). Недалеко от берега на глубине трех – пяти метров удивили крупные стволы вековых сосен. Живности почти никакой, если не считать стайки мелких окушков – светлых с темными полосками и с ярко оранжевыми плавниками. Вдруг у огромного темного бревна – ствола дерева возник силуэт крупной рыбы. Огромный окунь! Появился и мгновенно исчез, растворился в серой дымке. Подумалось, что показалось! Каково же было удивление, когда на зимней отчетной фотовыставке ленинградских подводников одной из лучших фотографий оказался «фотопортрет» крупного окуня на фоне затонувшего древесного ствола с пояснением, что фотография сделана на одном из Яппельских озер Карельского перешейка!
Возвращались обратно на автобусе до Зеленогорска, который ходил вдоль берега Финского залива, и до него было относительно недалеко. Автобус был забит народом «под завязку», пришлось уплотнять контингент, двигая Петю Боголюбова спиной (с аквалангами на ней!) вперед! Не очень прилично, но в те времена воспринималось всеми участниками (пассажирами) с пониманием.
Себе выбрал наиболее увлекательный для меня вид занятий – подводная охота и подводная стрельба. Тогда в этот вид входило три вида упражнений в ходе соревнований: 1. Стрельба на суше из малокалиберного спортивного пистолета (10 выстрелов по круглой пистолетной мишени на дистанции 25 метров). 2. Стрельба в бассейне (или на открытой воде) из подводного ружья по неподвижной мишени (пенопластовый круг). 3. Подводная охота на рыб в открытом водоеме (с ограничением границ плавания и продолжительности охоты, ограничивался и минимальный размер добываемых рыб). Организуя тренировки, приходилось решать с руководителями бассейнов по использованию относительно тяжелых металлических гарпунов подводных ружей среди стен, порытых кафелем. В итоге договориться так и не удалось
Не оказалось проблем только с упражнением № 1. В Технологическом Институте был отличный тир, а у военной кафедры – опытные инструкторы по стрельбе. Именно там я познакомился с Иваном Ивановичем Безмозым, полковником, тренером олимпийской сборной команды СССР по скоростной стрельбе из пистолета. Весной 1972 года, перед самыми сборами на Мюнхенскую Олимпиаду, Иван Иваныч попал в тяжелую аварию на Карельском перешейке, на спортивном мотоцикле с коляской. Сложную нейрохирургическую операцию хирурги нашей Военно-медицинской академии делали «в поле», спасли. Но дальше служить в армии ему уже не пришлось, как и поехать на Олимпиаду. Ивана Ивановича комиссовали и в 1973 году он стал работать преподавателем стрельбы на военной кафедре ЛТИ. Светлый, жизнерадостный, замечательный человек!
Именно занятия скоростной стрельбой (учитывая мою склонность к стрельбе) постепенно к концу 1974 года увели меня от спортивного подводного плавания. Тем более что отсутствие перспектив в работе на кафедре радиационного материаловедения заставило меня искать для себя новую интересную работу. Это был приборный НИИ, а заведующий лабораторией оказался одним из первых спортсменов-подводников СССР, летом 1959 года уже участвовавший в соревнованиях по подводному ориентированию в Крыму…
В городском клубе при ДК им. Ленсовета в 1972…1974 гг. мне довелось сотрудничать с главным врачом-патфизиологом подводников Ленинграда к.м.н В. Пономаревым. С ним пытались создать переносной реограф – прибор позволявший с помощью высокочастотного сигнала (слабого тока, пропускавшегося через ткани человека) обнаруживать возникающие в крови и тканях человека пузырьки азота – симптомы кессонной болезни! Это так называемый метод плетизмографии. Работу не удалось довести до ума. Но с проблемами кессонной болезни в реальных условиях при длительном пребывании водолазов на глубине много стало яснее…
Демин ВА